«День как день» - надувшись, как мышь на крупу, оскорблённо думает Янош. «И нечего тут» - думает он, перескакивая сразу через несколько ступенек автобуса, чтобы выскочить пораньше.
«Мало ли, что случается?»
И неважно, что с утра наушники окончательно решили покончить с собой, не оставив последней записки, неважно то, что денег осталось ровно на последний бургер, который ты всё равно съесть не можешь, потому что в нём клятое мясо, аб-со-лют-но-бля-не-ва жно то, что всю дорогу до места икс тебя преследовал здоровенный волкодав, который, видимо, рассмотрел в тебе конкурента на место вожака стаи.
Чтобы псина отвязалась – пришлось на неё нарычать; разобраться по-мужски, так сказать. Опуститься до уровня.
Вставая с четверенек из кустов, Деметр обнаруживает, что на коленке джинсы протёрлись настолько, что требуют отвалиться прямо сейчас и здесь. What a really good day.
Пока он едет до парка, он представляет, как перекинется, поймает пару кроликов, наконец-то поужинает, под куполом ночного неба спокойно и привольно – бегай не хочу, вываливай язык набок, никто ничего не скажет. Целиком успокоившись и отрефлексировав касательно своей невезучести, Янош открывает глаза.
На него испуганно смотрит бабушка, умостившаяся напротив. Совсем как русак, загнанный в угол волком.
Он дотрагивается до собственной губы, и закатывает глаза, беззвучно произнося «псилав дрэ бул»; всё время, пока ему размышлялось о тушках зайчиков, с уголка рта подтекала непослушная пенка слюны.
К центру сбора музыкантов, актёров и клоунов на полставки он прибывает ближе к вечеру – и это ещё один повод послать собственную неспособность ориентироваться во времени в жопу; обычно Янош играет между пятью и семью часами дня – когда большинство людей идут домой с работы, и непременно подкинут пару медяков голодающему бедняге. Пришлось припоздниться, прийти затемно, и теперь, перейдя на лёгкий аллюр, он почти что клянет мироздание, заклинает последними словами, чтобы на его месте стоял Микки-скрипач или Майк-гармоник – с ними проще всего договориться, упросить освободить на часик поиграть, «мне только на еду», и всё такое.
Фортуна в очередной раз показывает цыгану средний палец, щерясь во все тридцать два зуба; на облюбованном местечке, ступеньках памятника очередной важной заднице расположилась вельми экстравагантная и совершенно незнакомая девица. Это будет непросто – хамить Янош хоть и умел, но не с порога и не очаровательным чаюри.
Он подходит к настраивающей инструмент музыкантше со спины, одновременно и соображая, что бы такого сказать, и очень внимательно принюхиваясь, собирая информацию.
Пахло неутешительно. О вампирах шатен знает не понаслышке, даже пару раз сталкивался, и потому и запомнил острое, осенней листвы и старых вещей ambrе.
Выглядит девушка (женщина? Кто знает, сколько ей лет) недурственно, в противовес голодающим цыганам, на стороне которых центр «Холокост» и защитники прав малых народов. Усталость и злость от прибывающей луны берет своё, и как бы невзначай Янош бурчит, расчехляя шестиструнный инструмент на потёртом ремне;
- На «Кадиллак» тут точно не наиграется, мадам. Тем, кто занимает чужие места, кстати, обычно удача не улыбается.
Сам дурак, конечно, опоздун, но всё равно абсолютно возмутительно, дискриминация по потусторонней принадлежности, куда смотрят власти?